Призрак бродит по Москве. И как бы забрёл в Таллин. Призрак оперы Джузеппе Верди «Аида», художником-постановщиком которой выступает эстонский скульптор Тауно Кангро. “Геликон-опера” уверяет, что призрак аж дважды (с 28 июня по 1 июля и с 4 по 8 июля 2022 года) воплотится в зрелищные премьерные блоки, что завершат её 32-й сезон, а в августе он, неугомонный, намеревается обрести плоть и на площадке таллинского оперного Фестиваля Биргитты. Однако, санкции, похоже, сводят последнее хотение на нет.

Да, скажет иной знаток, ничто не ново под Луной: «Аиду» ставят по всему миру, в нью-йоркской Метрополитен-опера, к примеру, этот спектакль исполнялся более 1000 раз, «оглушительным прорывом» бывала «Аида» и на сцене «Геликон-оперы», «ставила на уши всю столицу» в сезоне 1995/96... Но теперь шедевр Верди обещает явится москвичам в новом обличьи. «Аида» - кто бы спорил? - самая монументальная классическая опера. То есть идеальная поляна для игры художника-монументалиста, к тому же завзятого балетомана и театрала, каковым и является наш воистину неутомимый Тауно Кангро.

За его плечами театральный опыт (в том числе международный) имеется. С подачи земляка художника Неэме Кунингаса, бывшего с 2016 по 2018 гг. главным режиссёром Красноярского театра оперы и балета, в 2018 году Тауно принял активное участие в спектакле «Рафаэль». Прямо на сцене крупнейшего города Восточной Сибири эстонский художник импровизировал, создавал скульптуры и картины, весьма своеобразно иллюстрируя сюжет, показанный танцорами и певцами. «Это был очень интересный опыт, - вспоминает свой сценический красноярский дебют Кангро, - опыт работы с большими формами, новый круг знакомств».

Тесное знакомство Кангро с постановщиком «Аиды-2022» народным артистом РФ Дмитрием Александровичем Бертманом уходит корнями в 2017 год. На таллинском изводе российской «Золотой маски» эстонцы подарили «Геликон-опере» скульптуру в 2006-2010 годах бывшего главным дирижером московской «Новой оперы» Эри Эдуардовича Класа (1939-2016), дирижёра, заметим, всемирно известного. Идея подарка родилась у Кангро, когда он узнал, что в «Геликон-опере» есть именная гримёрка маэстро Класа. А расстояние от замысла до воплощения (особенно в объекте «кабинетного формата») у Кангро всегда минимально. По словам художника, с Бертманом он быстро нашёл общий язык (в работах Кангро, сказал Дмитрий Бертман, есть связь с театром). И, как результат, в бывшем дворце княгини Шеховской на Большой Никитской улице, в фойе «Геликон-оперы», в состоялась выставка театральных работ Тауно..

Но вернёмся к нашему призраку. Как известно, в основу либретто «Аиды» легло литературное произведение первого руководителя Каирского музея Огюста Мариетта, вдохновленного перипетиями, изложенными в надписях об одной из побед фараона Мернептаха на стенах храма Амона в Карнаке. Но Верди, человек не чуждый актуальной своей эпохе политики, представил любовный треугольник на фоне войны и жестокости, противостояние, чью остроту лишь оттачивает экзотика древнего Египта. По оценке Бертмана, вполне разделяемой Кангро, «Аида» - невероятная история любви: «в ней фокус – на крупный план героев», - говорит режиссёр, «...о чистоте любви, надежде и вере. Очень своевременная тема. Самая важная для нас и нашего времени», - говорит художник.

Современный театр, по мнению Кангро, требует от художника «понимания себя в театральной работе, понимания замысла и видения режиссёра, света, красок, видео-инсталляции, особенностей зала - понимания целостности всего...» «Это для меня был вызов, но в этой работе я смог реализовать практически все свои идеи, - рассказывает о своей работе в «Аиде» Бертмана Кангро, без устали перемещающийся между Москвой, Петербургом, где в производственных цехах воплощаются в пластик его масштабные замыслы, и своей полной эскизов галереей-мастерской на улице Уус в Старом Таллине. - Это не просто 4-метровые скульптуры из 2-3 компонентного полиуретана, это постоянное соединение объёма и движения... Например, мизансцена, разворачивающаяся под водами Нила... Мысль Верди о том, что тоталитаризм убивает любовь вписывается в современность. «Аида» это повествование о чистоте любви, о надежде и вере. Самая важная для нас и нашего времени тема. Да, герои опреры в итоге погибают, но в душе зрителя остаётся надежда. Мы уносим в свою жизнь из театрального зала преодоление зла!»

На перекрёстке июня-июля вход в «Геликон-оперу» должны будут оберегать многометровые пластиковые коты древнего Египта, увиденного эстонцем Тауно Кангро. Кому- кому, а ему московский масштаб в самую, как говорится, пору, по размеру, а тамошние призраки вроде бы по силам. Одно только печалит, таллинцы и гости эстонской столицы вряд ли увидят «Аиду», которую Бертман планировал фрагментарно показать на Фестивале Биргитты в живописных руинах средневекового женского монастыря, спалённого в лихую годину Ливонской войны соратником Ивана Грозного датским герцогом Магнусом. Да и сам фестиваль под вопросом, ведь со дня основания его дирижёром Эри Класом главным фестивальным блюдом по факту были спектакли преимущественно московских театров (собственные фестивальные проекты самых разных жанров - на десерт). А тут на тебе - в прошлом году пандемия-карантин, теперь санкции в полный рост и прочая большая политика...

Как новейшим гамлетам нам, европейцам, остаётся наслаждаться общением с бродягой призраком. Ну, или беседовать о войне и мире с черепом какого-нибудь шута.

Текст: Фома Ревельский, Tallinn

Иллюстрации: архив Прииска

На иллюстрации: Созидая Аиду: вдохновленный талантом Верди скульптор Тауно Кангро